Неточные совпадения
Над
столом покачивался, задевая узкую седую бороду, — она отросла еще
длинней, —
большой, вершков трех, золоченый или медный крест, висевший на серебряной шейной цепочке.
За спиной его щелкнула ручка двери. Вздрогнув, он взглянул через плечо назад, — в дверь втиснулся толстый человек, отдуваясь, сунул на
стол шляпу, расстегнул верхнюю пуговицу сюртука и, выпятив живот величиной с
большой бочонок, легко пошел на Самгина, размахивая
длинной правой рукой, точно собираясь ударить.
В углу, откуда он пришел, сидел за
столом такой же кругленький, как Тагильский, но пожилой, плешивый и очень пьяный бородатый человек с
большим животом, с
длинными ногами. Самгин поторопился уйти, отказавшись от предложения Тагильского «разделить компанию».
Против него твердо поместился, разложив локти по
столу, пожилой, лысоватый человек, с
большим лицом и очень сильными очками на мягком носу, одетый в серый пиджак, в цветной рубашке «фантазия», с черным шнурком вместо галстука. Он сосредоточенно кушал и молчал. Варавка, назвав
длинную двойную фамилию, прибавил...
По чугунной лестнице, содрогавшейся от работы типографских машин в нижнем этаже, Самгин вошел в
большую комнату; среди ее, за
длинным столом, покрытым клеенкой, закапанной чернилами, сидел Иван Дронов и, посвистывая, списывал что-то из записной книжки на узкую полосу бумаги.
Там в
длинной столовой накрыт был
большой стол.
Это была
большая, очень красиво убранная комната, с
длинным столом, еще менее похожая на трактир.
Выбрав из десятка галстуков и брошек те, какие первые попались под руку, — когда-то это было ново и забавно, теперь было совершенно всё равно, — Нехлюдов оделся в вычищенное и приготовленное на стуле платье и вышел, хотя и не вполне свежий, но чистый и душистый, в
длинную, с натертым вчера тремя мужиками паркетом столовую с огромным дубовым буфетом и таким же
большим раздвижным
столом, имевшим что-то торжественное в своих широко расставленных в виде львиных лап резных ножках.
Внутри избы были 2 комнаты. В одной из них находились
большая русская печь и около нее разные полки с посудой, закрытые занавесками, и начищенный медный рукомойник. Вдоль стен стояли 2
длинные скамьи; в углу деревянный
стол, покрытый белой скатертью, а над
столом божница со старинными образами, изображающими святых с
большими головами, темными лицами и тонкими
длинными руками.
Когда новое помещение для азартной игры освободило
большой двухсветный зал, в него были перенесены из верхних столовых ужины в свободные от собраний вечера. Здесь ужинали группами, и каждая имела свой
стол. Особым почетом пользовался
длинный стол, накрытый на двадцать приборов.
Стол этот назывался «пивным», так как пиво было любимым напитком членов
стола и на нем ставился бочонок с пивом. Кроме этого,
стол имел еще два названия: «профессорский» и «директорский».
Я очутился в
большой длинной комнате с нависшими толстенным сводами, с глубокой амбразурой маленького, темного, с решеткой окна, черное пятно которого зияло на освещенной стене. И представилось мне, что у окна, за
столом сидит летописец и пишет…
Поднявшись по лестнице во второй этаж, они прошли куда-то направо, откуда доносился гул споривших голосов.
Большая комната, затянутая табачным дымом, с
длинным столом посредине, походила на железнодорожный буфет. На
столе кипело два самовара, стояла чайная посуда, а кругом
стола разместились представители местного самоуправления.
И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке, и Гайнан забывает сметать с них пыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным
столом, журнал
больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании, имеет
длинную, грязную и скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа, играет в штосс и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью.
Комната Марьи Тимофеевны была вдвое более той, которую занимал капитан, и меблирована такою же топорною мебелью; но
стол пред диваном был накрыт цветною нарядною скатертью; на нем горела лампа; по всему полу был разостлан прекрасный ковер; кровать была отделена
длинною, во всю комнату, зеленою занавесью, и, кроме того, у
стола находилось одно
большое мягкое кресло, в которое, однако, Марья Тимофеевна не садилась.
Уже
длинная тень от дома покосилась на юг и легла своими краями на кладовую и конюшню; давно на
большом столе, у самого крыльца, кипел самовар и дожидалась Аксютка.
Длинная, низкая палата вся занята рядом стоек для выдвижных полок, или, вернее, рамок с полотняным дном, на котором лежит «товар» для просушки. Перед каждыми тремя стойками стоит неглубокий ящик на ножках в виде
стола. Ящик этот так и называется —
стол. В этих
столах лежали
большие белые овалы. Это и есть кубики, которые предстояло нам резать.
— Кушай, батюшка!
Больше угощать нечем… — сказала она зевая, затем порылась в
столе и достала оттуда
длинный острый ножик, очень похожий на те ножи, какими на постоялых дворах разбойники режут купцов. — Кушай, батюшка!
И он повел Егорушку к
большому двухэтажному корпусу, темному и хмурому, похожему на N-ское богоугодное заведение. Пройдя сени, темную лестницу и
длинный, узкий коридор, Егорушка и Дениска вошли в маленький номерок, в котором действительно за чайным
столом сидели Иван Иваныч и о. Христофор. Увидев мальчика, оба старика изобразили на лицах удивление и радость.
Длинный стол, крытый зелёным сукном, кресла с высокими спинками, золото рам, огромный, в рост человека, портрет царя, малиновые стулья для присяжных,
большая деревянная скамья за решёткой, — всё было тяжёлое и внушало уважение.
Войдя наверх, Илья остановился у двери
большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка, стоял круглый
стол с огромным самоваром на нём. Вокруг
стола сидел хозяин с женой и дочерями, — все три девочки были на голову ниже одна другой, волосы у всех рыжие, и белая кожа на их
длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись одна к другой и со страхом уставились на него тремя парами голубых глаз.
Обыкновенно он сидел среди комнаты за
столом, положив на него руки, разбрасывал по
столу свои
длинные пальцы и всё время тихонько двигал ими, щупая карандаши, перья, бумагу; на пальцах у него разноцветно сверкали какие-то камни, из-под чёрной бороды выглядывала жёлтая
большая медаль; он медленно ворочал короткой шеей, и бездонные, синие стёкла очков поочерёдно присасывались к лицам людей, смирно и молча сидевших у стен.
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса: поставив свечу на
стол, женщина держала в руке
большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала на ней чего-то
длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож на
стол, и руки её опустились вдоль тела…
За
большим ореховым шкафом, устроенным по размерам этой комнаты и разделявшим ее на две ровные половины, помещался
длинный липовый
стол и около него шесть или восемь таких же чистеньких, некрашеных, липовых табуреточек.
Перед ним была
большая казарма; по стенам стояли
столы,
длинные, грязные, обсаженные кругом народом.
Хозяин повел княгиню Зорину; прочие мужчины повели также дам к
столу, который был накрыт в
длинной галерее, увешанной картинами знаменитых живописцев, — так по крайней мере уверял хозяин, и
большая часть соседей верили ему на честное слово; а некоторые знатоки, в том числе княжны Зорины, не смели сомневаться в этом, потому что на всех рамах написаны были четкими буквами имена: Греза, Ван-дика, Рембрандта, Албана, Корреджия, Салватор Розы и других известных художников.
Довольно рано, часов в десять, только что затемнело по-настоящему, нагрянули мужики с телегами и лесные братья на экономию Уваровых. Много народу пришло, и шли с уверенностью, издали слышно было их шествие. Успели попрятаться; сами Уваровы с детьми уехали, опустошив конюшню, но, видимо, совсем недавно: на кухне кипел
большой барский, никелированный, с рубчатыми боками самовар, и
длинный стол в столовой покрыт был скатертью, стояли приборы.
Он был родом из Егорьевского уезда, но с молодых лет работал в Уклееве на фабриках и в уезде и прижился тут. Его давно уже знали старым, таким же вот тощим и
длинным, и давно уже его звали Костылем. Быть может, оттого, что
больше сорока лет ему приходилось наниматься на фабриках только ремонтом, — он о каждом человеке или вещи судил только со стороны прочности: не нужен ли ремонт. И прежде чем сесть за
стол, он попробовал несколько стульев, прочны ли, и сига тоже потрогал.
Пожалуйте, как же мы начали свое ученье?
Большое строение, разделенное на две половины
длинными сенями; вот мы и вошли. Налево была хата и «комната», где жил пан дьяк Тимофтей Кнышевский с своим семейством, а направо
большая изба с лавками кругом и с
большим столом.
Особенно возбудителен был один момент, когда подали beignets aux pommes, [оладьи из яблок — франц.] и три человека, подученные Tante Grillade, вынули из-под
стола незаметно туда прятанную корзинку; в корзинке оказался
большой, немного увядший венок, дешево купленный Тантою у какого-то капельдинера. В венке были стоптаны несколько цветков, но зато его освежили ярким пучком румяных вишен и перевязали
длинным пунцовым вуалем с надписью: «Воп oncle Grillade». [«Доброму дяде Грильяд» — франц.]
Исполнилось все так, как было назначено. Нас прямо из-за
стола повели одевать, чтобы везти на травлю Сганареля. Надели наши заячьи шубки и лохматые, с круглыми подошвами, сапоги, вязанные из козьей шерсти, и повели усаживать в сани. А у подъездов с той и другой стороны дома уже стояло множество
длинных больших троечных саней, покрытых узорчатыми коврами, и тут же два стременных держали под уздцы дядину верховую английскую рыжую лошадь, по имени Щеголиху.
Сад.
Большие, старые липы. В глубине, под ними, белая солдатская палатка. Направо, под деревьями, широкий диван из дерна, перед ним
стол. Налево, в тени лип,
длинный стол, накрытый к завтраку. Кипит небольшой самовар. Вокруг
стола плетеные стулья и кресла. Аграфена варит кофе. Под деревом стоит Конь, куря трубку, перед ним Пологий.
У
стола, тоже в кресле, сидит Федосья, в руках у неё
длинное серое вязанье, на коленях
большой клубок шерсти, она всё время что-то бормочет.
Сом же представлял из себя огромного черного пса на
длинных ногах и с хвостом, жестким, как палка. За обедом и за чаем он обыкновенно ходил молча под
столом и стучал хвостом по сапогам и по ножкам
стола. Это был добрый, глупый пес, но Никитин терпеть его не мог за то, что он имел привычку класть свою морду на колени обедающим и пачкать слюною брюки. Никитин не раз пробовал бить его по
большому лбу колодкой ножа, щелкал по носу, бранился, жаловался, но ничто не спасало его брюк от пятен.
У Петра Михайлыча забилось сердце. Он встал и пошел за Власичем в переднюю, а оттуда в залу. В этой громадной, угрюмой комнате был только фортепьян да
длинный ряд старинных стульев с бронзой, на которые никто никогда не садился. На фортепьяне горела одна свеча. Из залы молча прошли в столовую. Тут тоже просторно и неуютно; посреди комнаты круглый
стол из двух половинок на шести толстых ногах и только одна свеча. Часы в
большом красном футляре, похожем на киот, показывали половину третьего.
Словно у монашенки! — говорил он, а потом сразу заплакал, и по
длинным, перекосившимся усам его катились
большие светлые слезы и капали на красное сукно номерного грязного
стола.
Рядом с графом за тем же
столом сидел какой-то неизвестный мне толстый человек с
большой стриженой головой и очень черными бровями. Лицо этого было жирно и лоснилось, как спелая дыня. Усы
длиннее, чем у графа, лоб маленький, губы сжаты, и глаза лениво глядят на небо… Черты лица расплылись, но, тем не менее, они жестки, как высохшая кожа. Тип не русский… Толстый человек был без сюртука и без жилета, в одной сорочке, на которой темнели мокрые от пота места. Он пил не чай, а зельтерскую воду.
Огромная, крытая ковром столовая с
длинными столами и с диванами по бортам, помещавшаяся в кормовой рубке, изящный салон, где стояло пианино, библиотека, курительная, светлые, поместительные пассажирские каюты с ослепительно чистым постельным бельем, ванны и души, расторопная и внимательная прислуга, обильные и вкусные завтраки и обеды с хорошим вином и ледяной водой, лонгшезы и столики наверху, над рубкой, прикрытой от палящих лучей солнца тентом, где пассажиры, спасаясь от жары в каютах, проводили
большую часть времени, — все это делало путешествие на море более или менее приятным, по крайней мере для людей, не страдающих морской болезнью при малейшей качке.
За
длинным столом, сервированным с редким вкусом и роскошью, обвитым гирляндами цветов по борту, с огромными букетами и редкостными фруктами в хрустальных и серебряных вазах, сидело
большое, изысканное общество.
Обед шел очень оживленно и даже весело. Целое море огня с зажженных во множестве бра, люстр и канделябр освещало
большое общество, усевшееся за
длинный стол в высокой белой с позолотой зале в два света. На хорах гремел хор музыки, звуки которой должны были долетать и до одинокой Лары, и до крестьян, оплакивавших своих коровушек и собиравшихся на огничанье.
Волдырев кашлянул и направился к окну. Там за зеленым, пятнистым, как тиф,
столом сидел молодой человек с четырьмя хохлами на голове,
длинным угреватым носом и в полинялом мундире. Уткнув свой
большой нос в бумаги, он писал. Около правой ноздри его гуляла муха, и он то и дело вытягивал нижнюю губу и дул себе под нос, что придавало его лицу крайне озабоченное выражение.
Столовая —
большая,
длинная комната, куда мы спустились по лестнице, — была уставлена двумя рядами
столов, образующими широкий проход посредине.
Большая зала, блестящий паркет, старинные портреты по стенам, в углу мраморный бюст Толстого.
Длинный стол. Во главе его, на узкой стороне, села Софья Андреевна, справа от нее, у
длинной стороны, Лев Николаевич. Прислуживали лакеи в перчатках. Льву Николаевичу подавались отдельно вегетарианские кушанья.
Вечером в четверг я пошел к Михайловскому. Он жил на Спасской, 5. Знакомый кабинет,
большой письменный
стол, шкафчик для бумаг с
большим количеством ящичков, на каждом надпись, обозначающая содержание соответственных бумаг. Михайловский — стройный и прямой, с
длинною своей бородою, высоким лбом под густыми волосами и холодноватыми глазами за золотым пенсне; как всегда, одет в темно-синюю куртку.
Помещик и магистр нагнулись и вошли в похилившуюся, нештукатуренную развалюшку с продавленной крышей и разбитым окном. При входе их обдало запахом варева. В людской обедали… Мужики и бабы сидели за
длинным столом и
большими ложками ели гороховую похлебку. Увидев господ, они перестали жевать и поднялись.
Он отошел к
столу и снял с себя часы на
длинной и массивной цепочке с жетонами, двумя стальными ключами и золотым карандашом. На
столе лежал уже его бумажник. Тася посмотрела в ту сторону и заметила, что бумажник отдулся. Она сейчас догадалась, что брат играл и приехал с
большим выигрышем.
Первое, что бросается мне в глаза, это
большой письменный
стол, перед ним широкое кресло. В кресле — господин в синем вицмундире, плотный, с тонко закрученными
длинными усами и быстрым живым взглядом карих глаз. Совсем как институтский преподаватель.
В
большой великолепно убранной комнате, в нижнем этаже, были накрыты два
длинные стола, по крайней мере, человек на сто.
В
большой столовой, куда вошли офицеры, на одном краю
длинного стола сидело за чаем с десяток мужчин и дам, пожилых и молодых. За их стульями, окутанная легким сигарным дымом, темнела группа мужчин; среди нее стоял какой-то худощавый молодой человек с рыжими бачками и, картавя, о чем-то громко говорил по-английски. Из-за группы, сквозь дверь, видна была светлая комната с голубою мебелью.
Пришли музыканты, прогнали девчат. Зазвенели звонки. Отдернулся занавес.
Длинный стол под красной скатертью,
большой графин с сверкающей под лампочкою водой. Как раз над графином — продолговатое, ясноглазое лицо Гриши Камышова, секретаря комсомольского комитета. Он встал, объявил собрание открытым, предложил избрать президиум. Избранные рабочие, работницы и пионеры заняли места на сцене.